Троников Александр Михайлович родился и всю жизнь прожил в Нижнем Новгороде. Был он старшим братом моей бабушки (Семянова (Троникова) Евдокия Михайловна, 1898-1983.) и следовательно родился в восьмидесятых годах 19 века а умер в семидесятых годах 20 века. Был он из рабочей семьи, участвовал в революционных событиях, окончил техникум и работал начальником большого корпуса из нескольких цехов. После работы крепко выпил и попал под трамвай – ему ноги и отрезало. Одну выше колена, другую чуть ниже колена. Прожил он 93 года и умер, считала бабушка, из-за того, что ему с похмелья рюмочку не налила жена. А так пожил бы еще – это ее слова. После потери ног он начал выпивать с горя. Бабушка пьянства не любила и братика осуждала, но прощала ему это.

Был он человеком семейным. Я его помню хорошо, приходил он не часто к своей сестренке, а моей бабушке, не часто. Ехать было очень далеко, из аэропорта до московского вокзала на 12 трамвае – потом на 3 трамвае до станкозавода и пешком не мало да назад, а было ему далеко за 80 лет и ходил он прихрамывая на протезах с двумя палочками. Приходил за моральной поддержкой, за сочувствием да и просто он бабушку любил как и она его. Уходя, всегда выпивал маленькую рюмочку на дорогу и брал 1рубль в долг у бабушки, потом с пенсией, всегда по почте деньги присылал. Человек он был приятным улыбчивым разговорчивым и видеться с ним было приятно. Про своего брата бабушка рассказывала несколько нравоучительных историй и просила мне их помнить, одна из них мне в жизни пригодилась.

Участвовал Троников Александр Михайлович в коллективизации – отбирали у крестьян коров и сгоняли скот в колхозные коровники. Было это в тридцатом году. Ночью коровник подожгли. Увидел огонь и услышал крики Александр Михайлович и бросился тушить пожар и спасать коров. Прибежал на пожар первым, начал стрелять из своего браунинга, бросился тушить пожар, выводить скот. В общем, совершал подвиг, спасая колхозное имущество. Но вот после пожара начались разборы, приехала милиция и вдруг…. Нашлись свидетели, что якобы он и поджег коровник, а еще больше свидетелей, что – да, он первым был на пожаре. И это посчитали как доказательство его вины. Александра Михайловича наказали – понизили в должности, дали выговор. Он сильно переживал. Но из партии не выгнали – и слава Богу. Революционную и классовую борьбу не писатели придумали.

Бабушка делала мне вывод – увидел пожар не беги тушить, кричи, зови людей, но сам на пожар не беги до тех пор, пока там много людей не соберется, пока пожарные не приедут. Однажды со мной произошел похожий случай. На картошке перед четвертым курсом, я уже взрослым был. Загорелся в совхозе, где мы собирали картошку, телятник. Все друзья студенты бросились спасать телят во главе с руководителем из института. Несколько друзей пострадали, но много телят спасли из огня. Мой друг, Дмитрий Шуваев, бросился в огонь одним из первых, рискуя жизнью спас несколько телят, повредив при этом пальцы. Телята были привязаны цепями, цепи отвязывали и выводили телят, держа их за цепи. Телята рвались и чуть пальцы ему чуть не оторвали. Что же было наутро? Их, наших героев, стали обвинять в поджоге. Хорошо, что правда восторжествовала, и ребят не обвинили, но и спасибо не сказали. А как им хотелось все списать на приезжих. После этого местные мужики нас всех еще и избить хотели, якобы за телятник, но не вышло, мы уже взрослые были, да и дужные. А телят спасенных списали и съели совхозники вскоре после пожара. Я в этом безумии участия не принимал, меня на допросы не вызывали. Спасибо тебе бабушка. То же она говорила про драки и убийства. И как всегда была права.

Еще она говорила, что – «не трогай наших!» Александр Михайлович к старости выпивать начал регулярно, почти каждый день, но не всегда получалось. Пил помаленьку, не допьяна, но любил это дело. Пенсия у него была большая, но жена ее сама получала и на выпивку не давала. И вот однажды едем мы всей семьей на дачу. Отец, мать, тетя Тоня, дядя Ваня, я, брат и мои двоюродные сестры. На Московском вокзале, на навесном переходе (сейчас его уже сломали) сидит на полу Александр Михайлович, перед ним кепка – милостыню собирает. Оба зятя сразу после поездки – к теще, так мол и так, а бабушка им – от тюрьмы и сумы не зарекайся! Не знаете, что вам в жизни придется. А мне – «Не трогай наших!». То есть, чтобы ни случилось, заступайся за своих!!!

Моя бабушка (Семянова (Троникова) Евдокия Михайловна, 1898-1983.) считала, что она проживёт дольше, чем её родной брат, потому, что он регулярно пил, а ведь он прожил 93 года. Прожила она 85,5 лет.